Миниатюры о космическом дворнике, начальнике пустыни и публичном образе Путина

Огромные курящие лягушки и космическое ЖКХ, солнце, отдающее приказы солдатам, и онлайн-трансляции из пустыни в декорациях с видом на море — в абсурдных миниатюрах Кости Максимова сказка по-хармсовски становится частью реальности, а гротескные персонажи удивительно точно описывают действительность, в которой мы живём. 

В них солдатские мысли пробивают крышу казармы, дети взрослеют, выходя из дома, а персонажи-марионетки заставляют начальника мучиться от одиночества. В диковинных образах выражаются идеалы старшего поколения, смысл армейской службы и повышения трудовой производительности, гендерные конфликты и пропаганда образа власти.

Прогулка Хармса

Праздник

Сижу за столом, смотрю на дерево за окном. Пришло вдохновение. Наступил праздник! Дзынь-дзэнь звонка. Единственный долговязый гость проехал сквозь дом и остался в памяти. Долго смотрю ему вслед. Осознаю, что это я сам. Вижу свое отражение на стекле. Гость вернулся и проехал сквозь дом в обратную сторону.
— Хозяин, поднимай голову, — говорят часы. — Пора вставать!
Решительно встаю из-за стола, но вдохновение прошло. Праздник кончился. Сажусь обратно, смотрю на дерево за окном. Жду.

Космический дворник

Ранним утром выходишь на улицу с хроническим недосыпом. Потягиваясь, закрываешь глаза. Ощущаешь, как тяжело, тепло — сливаясь с земным притяжением — сквозь город течет однородный поток природы, выравнивающий прохожих в граждан. Открываешь глаза — из тумана выходит дворник и смотрит единственным желтым глазом прямо в мозг. «Космическое ЖКХ!» — говорит он, показывая удостоверение. Очерчивает твое тело мелом в воздухе. Протягивая руку сквозь город, пунктиром намечает путь до работы. Строго инструктирует: «Если нарушишь линии, включатся механизмы естественного отбора и начнётся Война! Понимаешь ответственность?! Лови в голову белый шарик, а чтобы он высоко не подпрыгивал — вот сверху специальную тюбетейку!». Хрипло хохочет, но складывает ладони, встает в стойку. Отдышался, успокоился. Метла летала вокруг него. Поймал, заворчал: «Топай, топай — подмету за тобой». Литературный герой пошагал вдоль линий. Белый шарик в голове прыг-прыг! Дворник позади ширк-ширк-ширк! — сметает пространство и время, словно паутину. Нельзя на этом фокусировать внимание — надо спешить. Шире шаг. Впереди рабочий день — графики, отчетности, планы… Общая производительность должна повышаться, повышаться, повышаться… но тоже равномерно… иначе космический дворник отругает! «Топай ровно, не виляй! Еще ровнее… Много вас — сам понимаешь! Чуй погоду, амеба!».

Слизь

Прогуливался на улице и увидел совершенно обнаженную женщину. Увидел издалека. Долго шел за ней на почтительном расстоянии. Вглядывался, щурясь от солнца. На ней не было ничего, даже обуви. Сумочки тоже не было — интересно было бы увидеть сумочку через плечо, или широкополую шляпу на голове… но она была абсолютно голая — светленькая, массивные грудь и бёдра. Я не выдержал — бросился, догнал, но это оказалась не девушка, а лягушка, прыгающая по тротуару.
— Есть закурить?! — проквакала она.
— На. Кури, — сказал я, присев на корточки. — Ты почему такая огромная?
— Эмансипация, — пожала плечами лягушка. — Сама тебя за комара приняла.
Встала на задние лапы и почесала брюшко:
— Может, стрелочку забьем?
— Ничего мне от тебя не надо! Прыгай дальше, а то надую! — вскочив, заорал я. — Слизь!
— Дуремар! — квакнула она, выплюнула сигарету и ускакала.
Пронесло. В самом деле, не вести же её в китайский ресторан?! Если вести, то можно бородавки заработать, а на кислоту денег нет. Развелись мутанты! Давече в лесу поймали настоящего чебурашку и сшили шапку-ушанку, а весной на полях, мне рассказывали, работают полукони-полумужики и, главное, почти бесплатно, за еду. А я после той встречи полюбил ловить лягушек в болоте — скользкие, выскальзывают… опять ловишь, опять выскальзывают… прыгаешь, прыгаешь за ними… Однообразное, но увлекательное занятие! Затягивает.

Идеалы

В целом, молодежь у нас хорошая. Энергичней, подвижней, лучше усваивает всё новое. Однако такая подвижность и неустойчивость напоминает горный ручей. Красиво смотреть, кратковременно утоляет жажду… но нет мудрости, твердых оснований под ногами, ориентиров, идеалов. Вот мы знали, что такое хорошо и что такое плохо, Маяковского читали. Например, для нас работа обладала сакральным смыслом, а они учатся и работают на предприятиях только ради денег, ради выживания — и мы бы пустили их вперед, но они же нас спишут, соберут и вывезут на рынок. Хотя кому мы нужны… только внуков воспитывать! Учить уму-разуму. Но и семья не обладает для них ценностью: нас, старших, не уважают, и, заметьте, если охладевает взаимное влечение, — разбегаются, потому что единоличники, а у нас была великая общность. Вот я люблю смотреть по телевизору спорт, танцы — там, где есть общность. Не люблю, когда один человек что-то говорит или поет. Зачем нужен этот один человек? Общность нужна… большое МЫ! Однако не подумайте, что я не люблю людей. В целом, молодежь хорошая — энергичней, подвижней и красивей. Залюбуешься!

Казарма «Кураж»

Отбой. Ночью в казарме слышны мысли:

— Вселенная, слушай приказ!.. Выполнить приказ!
Сильные мысли пробивают крышу, звезды видны. Утром, не выдержав, Вселенная отвечает:
— А теперь слушайте мой приказ!.. Выполнить приказ!!!
На плацу поднялась беготня. Солдаты друг в друга приказами стреляют, как на войне: «Слушай приказ! Слушай приказ! Слушай приказ!». Убегают, прячутся. Хохочут, языки из-за угла показывают. Генерала поймали, верхом катаются. Репродуктор на столбе, строго:
— Успокоиться! Встать в хоровод!
Солдатики организовали хоровод, ходят по кругу. Стало им скучно. Разом задрали головы в небо и орут:
— Солнце, слушай приказ!
Вспышка. Пожар. Сгорела казарма. Делать нечего, пришлось к вечеру новую построить. Репродуктор, строго:
— Развелись товарищи-командиры! Будьте разумней, разборчивей, скромнее в своих желаниях!
Встали солдатики на колени, поклонились репродуктору на столбе. Пошли в казарму отдыхать. Будет новый день, новые цели.

Случай в саду

Однажды мне наскучили оловянные солдатики. Я сел в кресло у открытого окна, наслаждаясь игрой бликов солнца на пруду в саду. Маменька и тятя не стали меня беспокоить… Чистый свежий воздух опьянял! Легкий туман, марево… Неожиданно пред окном предстала грязная, оборванная девочка и начала рассказывать про трупы и червяков. Господи, как она меня взволновала, встревожила! «Поди прочь!» — кричал я — «Ты лжешь!». «Барин, выйдете и посмотрите — по саду валяются разлагающиеся трупы, и их гложут червяки». Я бросился в окно, чтобы надрать нахалке уши, но обомлел — действительно, вдоль аллей лежали кучи трупов, и червяки блестели в сумраке, как звезды на потемневшем небе.

— Почему я раньше этого не видел?!
— Выйдя из дома, вы повзрослели.
— А маменька и тятя?
— Они научились не обращать внимания. 

С тех пор мы с оборванкой подружились — и, в один прекрасный вечер, я подарил ей руку, сердце и мой белый божественный мозг я отдал, Россия, тебе… все это делал, как нищий; как вор, всюду проклятый людьми.

Письмо

Я живу в пустыне под зонтиком — откуда, ставя декорации с видами моря или гор, провожу трансляции в режиме онлайн. Иногда читаю поэтические монологи, иногда задействую персонажей-марионеток для сцен из жизни и не-жизни. Трансляции проводятся регулярно, графики составлены на три года вперед. Однако последнее время по ночам стали происходить автоматические сбросы истории трансляций. Каждое утро приходиться начинать режим онлайн заново, с новой страницы. Меня бы не тревожили столь беспощадные обнуления — возможно, это даже не сбои, а необходимая функция системы — но с каждым разом выстраивать сюжет все труднее, и в результате конструкции рушатся, происходит сумбур, хаос. Возможно, поэтому история трансляций не сохранятся. Под каждого персонажа-марионетку приходится подстраиваться отдельно. Часто я сам теряю сюжетную нить, рассеиваюсь, исчезаю — это вторая возможная причина обнуления… если я правильно понимаю ситуацию, поскольку есть версия, что данные не стираются, а подвергаются монтажу и перестраиваются. В таком случае, возможно, я и сам действую несогласованно — однако, не получая должных инструкций, продолжаю надеяться…прием, прием… что трансляции ведутся именно с моей станции, — а я не второстепенный, третьестепенный персонаж в формировании общего ландшафта пустыни. В остальном у нас все нормально, скоординировано. Ежедневно с восьми до обеда — пыльная буря. Далее до вечера все ищут глоток воды, но чаще всего расходятся, так и не найдя. Жажда — часть пустыни. Она разлита во сне, в утреннем свете за окном, в душе, в закипающем чайнике, в кружке кофе, в мониторах ноутбука и телефона, в сводках новостей, в одежде, в салонах городского транспорта, в восьмичасовом рабочем дне, в лицах сослуживцев, в этом странном замирании с сигаретой в руке — жажда, переходящая в пустое стремление. Каждый персонаж-марионетка, отдавшись этому пустому стремлению, периодически вылетает из себя под испепеляющий зной. Я теряю персонажей-марионеток из видеообзоров: они не распознаются поиском — и тогда я, признаться, испытываю такое одиночество, что схлопываю зонтик, разбрасываю декорации и бегу, бегу по пустыне в дикой жажде любви. Вот и до Вас добежал.

Иллюстрации: Айгуль Берхеева